Она меня очень любила, именно она предложила назвать меня Алексеем.
Бабушка воевала, была не медсестрой, обычным солдатом. Дважды контужена в голову. Она была среди тех, кто дошел до Берлина. Рассказывала, что это очень красивый город, в мае там цвела сирень. Наверное, это дар - видеть в разрухе, пережив ужасы войны, некрасивое имя которой смерть, видеть среди всего этого кусочки настоящей, мирной красоты. Как в пасмурном небе ловить осколки безупречной синевы. Вернувшись в Москву, она работала на заводе елочных игрушек, хотя ей, конечно, нельзя было этого делать (кто не знает, игрушки выдувают из стекла, что при перенесенных контузиях категорически противопоказано). Но она работала - нужны были деньги. Она вышла замуж, родила двоих дочерей. Бабушка часто просила почитать ей что-нибудь, я всегда приносил книжку Чуковского "У меня зазвонил телефон", там было много картинок. Читал и рассказывал, что нарисовано. Она умерла, когда мне было 6 лет. В тот вечер я побежал за книжкой, хотя и помнил этот стишок наизусть. До этого она взяла меня за руку и не хотела отпускать. Когда я вернулся, ее уже увезла скорая.
Опускаю здесь много нелицеприятных подробностей и про ее мужа, и про врачей скорой, и вообще про государство, за мир в котором она воевала. Это сегодня не так важно уже. По-настоящему важна не та память, что сейчас ярко вьется георгиевскими лентами на дорогах Москвы, а та что вполголоса разговаривает с нами в моменты одиночества, показывает потусневшие фотокарточки воспоминаний. Лиц уже и не разглядеть на них.
Бабушка, я помню...
Титры.